Сильная

Сильная Однажды я и моя семилетняя дочка Маша ехали в метро - в гости к Машиной крестной. Попали в самый час пик. Людей в вагоне скопилось так много, что яблоку было негде упасть! Все сидячие места были, разумеется, заняты. Мы с Машей встали в уголок между сиденьями и дверьми, на которых красовалась традиционная надпись «Не прислоняться!» Я прижала дочку к себе, чтобы входящие и выходящие на остановках люди случайно не сбили её с ног. На одной из остановок в вагон зашла малюсенькая старушка - худая, сгорбленная и ростом чуть выше Машки моей. Старушка встала в проходе и взялась за поручень. Поезд тронулся. Люди, которым посчастливилось занять сидячие места, должно быть, заметили старушку, потому что внезапно потупили взор. Кто-то уткнулся носом в газету, кто-то отвернулся, а кто-то и вовсе закрыл глаза и сделал вид, что спит. - Мам, а почему они не уступают бабушке место? - довольно громко спросила моя Машута. - Не знаю, дочь, - мрачно ответила я. - Но старшим же надо уступать! - ещё громче возмутилась Машута. Я хотела было сделать ей замечание, что не надо кричать на весь вагон, но сдержалась. Ведь она была совершенно права. Некоторые пассажиры сердито посмотрели на нас, но Машута не унималась: - Мама, эта бабушка старше всех, кто здесь сидит! Почему они не уступают ей место?! Я лишь пожала плечами в ответ. Порой дети делают то, на что мы, взрослые, не решаемся. Маша протиснулась между людей и подошла к полной женщине средних лет, сидевшей неподалёку от нас с закрытыми глазами. - Тётенька, уступите место бабушке! - сказала Маша. Но тётенька глаза не открывала. Тогда дочь аккуратно потрогала её за плечо и повторила свои слова погромче: - Тётенька, уступите место бабушке! - Не видишь, я сплю? Я, между прочим, после ночного дежурства... - ответила тётенька сиплым басом. Тогда Маша обратилась к мужчине, который сидел поблизости и читал газету. - Дяденька, уступите место бабушке! - Тебя, девочка, плохо воспитали, видимо, раз ты к людям пристаешь, - сказал мужчина, поправляя очки на своём длинном носу. - Меня хорошо воспитали! - не отчаивалась Маша, - мне объясняли, что старшим надо место уступать! А вам, наверное, не объясняли... - тихо добавила она. - Ах, ты маленькая хамка! Да у меня нога вон больная! - рявкнул мужчина, так резко выпятив свой грязный ботинок вперёд, что задел им Машино платье. Она отстранилась и насупилась. На нас смотрел уже весь вагон. Кто-то осуждающе качал головой, кто-то шушукался и хихикал. Тем не менее, Маша не привыкла сдаваться, и за это я всегда её уважала. - Мальчик, уступи место бабушке! - на сей раз дочь обратилась к пареньку лет четырнадцати, который сидел напротив длинноносого мужчины с больной ногой. У паренька из ушей торчали наушники, он слушал музыку и качал ей в такт головой. - Мальчик! - громко сказала Маша и заглянула пареньку прямо в лицо. Тот поднял глаза, нехотя достал один наушник из уха и спросил: - Чего тебе, девочка? - Ты не мог бы уступить место бабушке? Паренёк злобно взглянул на стоявшую в проходе старушку, потом взглянул на Машу и презрительно фыркнул: - Ещё чего. - Но она же старенькая... Ей тяжело стоять. Мы должны проявлять уважение к старшим, - говорила Маша. - Я никому ничего не должен! Я первый сюда сел. Это моё место, - дерзко ответил парень, откинув со лба длинную чёлку. - Ты не уважаешь старших? - обескураженно спросила Маша. - А что она такого великого сделала, чтоб я её уважал? Просто состарилась? - ухмыльнулся парень. - А разве человеку обязательно сделать что-то великое, чтобы к нему относились по-человечески? - продолжала стоять на своём моя дочка. Я едва сдерживалась, чтоб не вмешаться в их бессмысленный и беспощадный спор, предвкушая бурную развязку. Моё сердце буквально выскакивало из груди, а щёки пылали огнём. - Иди отсюда, мелкая. Надоела уже! Тебе надо, ты и уступай, - воскликнул парень. - Я бы уступила, но у меня у самой нет места. - Ну и дура, - с этими словами подросток демонстративно воткнул наушник обратно в своё ухо и опустил голову так, чтоб из-под чёлки не было видно его бессовестных глаз. Машута вся сжалась, а её губы предательски задрожали. Было видно, что она вот-вот заплачет. Едва я собралась протискиваться на помощь к дочери через столпившихся между нами людей, как увидела, что меня опередили. Та самая малюсенькая сгорбленная старушка, прежде с грустью наблюдавшая за происходящим, беспрепятственно подошла к Машуте. Толпа расступилась. Все молчали, будто затаили дыхание. Были слышны только шум движущегося поезда и мягкий голос старушки: - Как тебя зовут, девочка? - спросила она Машу. - Маша, - робко ответила дочь, едва сдерживая слёзы. - Милая Машенька, спасибо тебе большое! Ты так старалась для меня... Но ведь не стоило. - Почему? - удивилась Маша. - Потому что уступают больным, безногим да слабеньким. Тем, кого пожалеть нужно. А мы ведь с тобой не такие? Мы сильные? - добродушно улыбаясь, спросила старушка. - Сильные, - подтвердила Маша. - Вот! Значит, всё правильно! Считай, что это мы уступили слабеньким свои места... Пусть они сидят на здоровье. Горемычные. - Пусть сидят, - кивнула Маша. В вагоне стояла такая тишина, что, наверное, даже парень с наушниками расслышал слова старушки. Он побелел от стыда. Длинноносый мужчина с газетой позеленел, а полная женщина средних лет покраснела и стала похожа на огромный сердитый помидор, который вот-вот лопнет. Все остальные люди просто глядели в пол. Больше никто не шушукался и не хихикал. - Милая моя девочка, за то, что у тебя поистине светлая, отзывчивая душа и храброе сердце, я тебе кое-что подарю, - сказала старушка и вытащила из своей сумки бумажный свёрток, - вот, держи. - Спасибо! А что это? - спросила Маша, аккуратно разворачивая свёрток. В нём оказалась белая восковая фигурка с крыльями. - Отныне это твой ангел, Машенька. Внутри у него есть фитиль. Если тебе будет настолько тяжело, что сама ты не сдюжишь эту тяжесть, просто зажги фитиль. Когда свеча догорит, всё в твоей жизни наладится. - Ого! - воскликнула Маша, - вот это да! Так вы - волшебница? - Конечно, - ответила старушка и подмигнула Маше. Маша же, не сдерживая чувств, крепко обняла её. Волшебницам положено растворяться в воздухе по мановению волшебной палочки или улетать в раскрытое окно, но старушка просто вышла из вагона на следующей остановке. Больше мы с ней никогда не встречались. Маша моя уже давно выросла. У неё есть любимая работа и собственные очаровательные детишки. Она совсем взрослая, но до сих пор хранит ту белую свечку в форме ангела, которую ей когда-то подарила старушка-волшебница. Всякие трудности бывали в нашей жизни, бывало и Маше тяжело... Ой, как тяжело. И тогда я спрашивала её: - Ну что, Машенька, когда поджигать фитилёк будешь? А она улыбалась и говорила мне в ответ: - Не знаю, мамуль. Пока нет нужды в волшебстве-то. Я сама сдюжу. Я сильная! А. Момот